Очень нужен рассказ Зощенко "В бане".Кто-нибудь знает где его можно найти? и получил лучший ответ

Ответ от Ёергей Батуев[новичек]
хорошая подборка книг на сайте шареман

Ответ от ***КОТЁНА*** [гуру]
В библиотеке.

Ответ от Марина [гуру]
Его нигде нет, но я подозреваю, что "Баня" и "В бане" одно и то же.

Ответ от Ђехническая Поддержка [новичек]
Не одно и то же. В бане, это как старик пришел в баню с деньгами

Ответ от Ден Денисов [гуру]
Говорят, граждане, в Америке бани отличные.
Туда, например, гражданин придёт, скинет бельё в особый ящик и пойдёт себе мыться. Беспокоиться даже не будет - мол, кража или пропажа, номерка даже не возьмёт.
Ну, может, иной беспокойный американец и скажет банщику:
- Гуд бай, - дескать, - присмотри.
Только и всего.
Помоется этот американец, назад придёт, а ему чистое бельё подают - стираное и глаженое. Портянки небось белее снега. Подштанники зашиты, залатаны. Житьишко!
А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно.
У нас только с номерками беда. Прошлую субботу я пошёл в баню (не ехать же, думаю, в Америку), - дают два номерка. Один за бельё, другой за пальто с шапкой.
А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать - некуда. Карманов нету. Кругом - живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь.
Ну, привязал я к ногам по номерку, чтоб не враз потерять. Вошёл в баню.
Номерки теперича по ногам хлопают. Ходить скучно. А ходить надо. Потому шайку надо. Без шайки какое же мытьё? Грех один.
Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трёх шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью левой рукой придерживает, чтоб не спёрли.
Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, её себе взять, а гражданин не выпущает.
- Ты что ж это, - говорит, - чужие шайки воруешь? Как ляпну, - говорит, - тебе шайкой между глаз - не зарадуешься.
Я говорю:
- Не царский, - говорю, - режим шайками ляпать. Эгоизм, - говорю, - какой. Надо же, - говорю, - и другим помыться. Не в театре, - говорю.
А он задом повернулся и моется.
«Не стоять же, - думаю, - над его душой. Теперича, - думаю, - он нарочно три дня будет мыться».
Пошёл дальше.
Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался - не знаю. А только тую шайку я взял себе.
Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться - какое же мытьё? Грех один.
Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь.
А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идёт. Один штаны моет, другой подштанники трёт, третий ещё что-то крутит. Только, скажем, вымылся - опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки - мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трёшь. Грех один.
«Ну их, - думаю, - в болото. Дома домоюсь».
Иду в предбанник. Выдают на номер бельё. Гляжу - всё моё, штаны не мои.
- Граждане, - говорю. - На моих тут дырка была. А на этих эвон где.
А банщик говорит:
- Мы, - говорит, - за дырками не приставлены. Не в театре, - говорит.
Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальто. Пальто не выдают - номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок - нету номерка. Верёвка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка.
Подаю банщику верёвку - не хочет.
- По верёвке, - говорит, - не выдаю. Это, - говорит, - каждый гражданин настрижёт верёвок - польт не напасёшься. Обожди, - говорит, - когда публика разойдётся - выдам, какое останется.
Я говорю:
- Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же, - говорю. Выдай, - говорю, - по приметам. Один, - говорю, - карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то, - говорю, - верхняя есть, нижних же не предвидится.
Всё-таки выдал. И верёвки не взял.
Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл.
Вернулся снова. В пальто не впущают.
- Раздевайтесь, - говорят.
Я говорю:
- Я, граждане, не могу в третий раз раздеваться. Не в театре, - говорю. Выдайте тогда хоть стоимость мыла.
Не дают.
Не дают - не надо. Пошёл без мыла.
Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес?
Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник.

Говорят, граждане, в Америке бани очень отличные.

Туда, например, гражданин придет, скинет белье в особый ящик и пойдет себе мыться. Беспокоиться даже не будет — мол, кража или пропажа, номерка даже не возьмет.

Ну, может, иной беспокойный американец и скажет банщику:

— Гут бай, дескать, присмотри.

Только и всего.

Помоется этот американец, назад придет, а ему чистое белье подают — стиранное и глаженное. Портянки, небось, белее снега. Подштанники зашиты, залатаны. Житьишько!

А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно.

У нас только с номерками беда. Прошлую субботу я пошел в баню (не ехать же, думаю, в Америку), — дают два номерка. Один за белье, другой за пальто с шапкой.

А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать, некуда. Карманов нету. Кругом — живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь.

Ну привязал я к ногам по номерку, чтоб не враз потерять. Вошел в баню.

Номерки теперича по ногам хлопают. Ходить скучно. А ходить надо. Потому шайку надо. Без шайки какое же мытье? Грех один.

Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трех шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью шайку левой рукой придерживает, чтоб не сперли.

Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, ее себе взять, а гражданин не выпущает.

— Ты что ж это, — говорит, — чужие шайки воруешь? Как ляпну, говорит, тебя шайкой между глаз — не зарадуешься.

Я говорю:

— Не царский, говорю, режим шайками ляпать. Эгоизм, говорю, какой. Надо же, говорю, и другим помыться. Не в театре, говорю.

А он задом повернулся и моется.

«Не стоять же, — думаю, — над его душой. Теперича, думаю, он нарочно три дня будет мыться».

Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался — не знаю. А только тую шайку я взял себе.

Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться — какое же мытье? Грех один.

Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь.

А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идет. Один штаны моет, другой подштанники трет, третий еще что-то крутит. Только, скажем, вымылся — опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки — мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трешь. Грех один.

«Ну их, — думаю, — в болото. Дома домоюсь».

Иду в предбанник. Выдают на номер белье. Гляжу — все мое, штаны не мои.

— Граждане, — говорю. — На моих тут дырка была. А на этих эвон где.

А банщик говорит:

— Мы, говорит, за дырками не приставлены. Не в театре, говорит.

Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальтом. Пальто не выдают — номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок — нету номерка. Веревка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка.

Подаю банщику веревку — не хочет.

— По веревке, — говорит, — не выдаю. Это, говорит, каждый гражданин настрижет веревок — польт не напасешься. Обожди, говорит, когда публика разойдется — выдам, какое останется.

Я говорю:

— Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же, говорю. Выдай, говорю, по приметам. Один, говорю, карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то, говорю, верхняя есть, нижних же не предвидится.

Все-таки выдал. И веревки не взял.

Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл.

Вернулся снова. В пальто не впущают.

— Раздевайтесь, — говорят.

Я говорю:

— Я, граждане, не могу в третий раз раздеваться. Не в театре, говорю. Выдайте тогда хоть стоимость мыла.

Не дают — не надо. Пошел без мыла. Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес?

Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник.

Зощенко - Баня

Говорят, граждане, в Америке бани очень отличные.

Туда, например, гражданин придет, скинет белье в особый ящик и пойдет себе мыться. Беспокоиться даже не будет - мол, кража или пропажа, номерка даже не возьмет.

Ну, может, иной беспокойный американец и скажет банщику:

Гут бай, дескать, присмотри.

Только и всего.

Помоется этот американец, назад придет, а ему чистое белье подают - стиранное и глаженное. Портянки, небось, белее снега. Подштанники зашиты, залатаны. Житьишько!

А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно.

У нас только с номерками беда. Прошлую субботу я пошел в баню (не ехать же, думаю, в Америку), - дают два номерка. Один за белье, другой за пальто с шапкой.

А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать, некуда. Карманов нету. Кругом - живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь.

Ну привязал я к ногам по номерку, чтоб не враз потерять. Вошел в баню.

Номерки теперича по ногам хлопают. Ходить скучно. А ходить надо. Потому шайку надо. Без шайки какое же мытье? Грех один.

Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трех шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью шайку левой рукой придерживает, чтоб не сперли.

Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, ее себе взять, а гражданин не выпущает.

Ты что ж это, - говорит, - чужие шайки воруешь? Как ляпну, говорит, тебя шайкой между глаз - не зарадуешься.

Я говорю:

Не царский, говорю, режим шайками ляпать. Эгоизм, говорю, какой. Надо же, говорю, и другим помыться. Не в театре, говорю.

А он задом повернулся и моется.

«Не стоять же, - думаю, - над его душой. Теперича, думаю, он нарочно три дня будет мыться».

Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался - не знаю. А только тую шайку я взял себе.

Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться - какое же мытье? Грех один.

Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь.

А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идет. Один штаны моет, другой подштанники трет, третий еще что-то крутит. Только, скажем, вымылся - опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки - мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трешь. Грех один.

«Ну их, - думаю, - в болото. Дома домоюсь».

Иду в предбанник. Выдают на номер белье. Гляжу - все мое, штаны не мои.

Граждане, - говорю. - На моих тут дырка была. А на этих эвон где.

А банщик говорит:

Мы, говорит, за дырками не приставлены. Не в театре, говорит.

Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальтом. Пальто не выдают - номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок - нету номерка. Веревка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка.

Подаю банщику веревку - не хочет.

По веревке, - говорит, - не выдаю. Это, говорит, каждый гражданин настрижет веревок - польт не напасешься. Обожди, говорит, когда публика разойдется - выдам, какое останется.

Я говорю:

Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же, говорю. Выдай, говорю, по приметам. Один, говорю, карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то, говорю, верхняя есть, нижних же не предвидится.

Все-таки выдал. И веревки не взял.

Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл.

Вернулся снова. В пальто не впущают.

Раздевайтесь, - говорят.

Я говорю:

Я, граждане, не могу в третий раз раздеваться. Не в театре, говорю. Выдайте тогда хоть стоимость мыла.

Не дают - не надо. Пошел без мыла. Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес?

Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник.

Вы читали рассказ Баня Михаила Зощенко.

Говорят, граждане, в Америке бани отличные.

Туда, например, гражданин придёт, скинет бельё в особый ящик и пойдёт себе мыться. Беспокоиться даже не будет - мол, кража или пропажа, номерка даже не возьмёт.

Ну, может, иной беспокойный американец и скажет банщику:

Гуд бай,- дескать,- присмотри.

Только и всего.

Помоется этот американец, назад придёт, а ему чистое бельё подают - стираное и глаженое. Портянки небось белее снега. Подштанники зашиты, залатаны. Житьишко!

А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно.

У нас только с номерками беда. Прошлую субботу я пошёл в баню (не ехать же, думаю, в Америку),- дают два номерка. Один за бельё, другой за пальто с шапкой.

А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать - некуда. Карманов нету. Кругом - живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь.

Ну, привязал я к ногам по номерку, чтоб не враз потерять. Вошёл в баню.

Номерки теперича по ногам хлопают. Ходить скучно. А ходить надо. Потому шайку надо. Без шайки какое же мытьё? Грех один.

Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трёх шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью левой рукой придерживает, чтоб не спёрли.

Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, её себе взять, а гражданин не выпущает.

Ты что ж это,- говорит,- чужие шайки воруешь? Как ляпну,- говорит,- тебе шайкой между глаз - не зарадуешься.

Я говорю:

Не царский,- говорю,- режим шайками ляпать. Эгоизм,- говорю,- какой. Надо же,- говорю,- и другим помыться. Не в театре,- говорю.

А он задом повернулся и моется.

"Не стоять же,- думаю,- над его душой. Теперича,- думаю,- он нарочно три дня будет мыться".

Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался - не знаю. А только тую шайку я взял себе.

Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться - какое же мытьё? Грех один.

Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь.

А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идёт. Один штаны моет, другой подштанники трёт, третий ещё что-то крутит. Только, скажем, вымылся - опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки - мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трёшь. Грех один.

"Ну их,- думаю,- в болото. Дома домоюсь".

Иду в предбанник. Выдают на номер бельё. Гляжу - всё моё, штаны не мои.

Граждане,- говорю.- На моих тут дырка была. А на этих эвон где.

А банщик говорит:

Мы,- говорит,- за дырками не приставлены. Не в театре,- говорит.

Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальто. Пальто не выдают - номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок - нету номерка. Верёвка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка.

Подаю банщику верёвку - не хочет.

По верёвке,- говорит,- не выдаю. Это,- говорит,- каждый гражданин настрижёт верёвок - польт не напасёшься. Обожди,- говорит,- когда публика разойдётся - выдам, какое останется.

Я говорю:

Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же,- говорю. Выдай,- говорю,- по приметам. Один,- говорю,- карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то,- говорю,- верхняя есть, нижних же не предвидится.

Всё-таки выдал. И верёвки не взял.

Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл.

Вернулся снова. В пальто не впущают.

Раздевайтесь,- говорят.

Я говорю: - Я, граждане, не могу в третий раз раздеваться. Не в театре,- говорю. Выдайте тогда хоть стоимость мыла.

Не дают - не надо. Пошёл без мыла.

Конечно, читатель может полюбопытствовать: какая, дескать, это баня? Где она? Адрес?

Какая баня? Обыкновенная. Которая в гривенник.