"После кончины Людмилы Евгеньевны тело ее было кремировано. О похоронах ничего не сообщается. В данный момент Олег Алексеевич Протопопов находится в Гриндельвальде", – выяснили представители Федерации фигурного катания на коньках России.
ПО ТЕМЕ
В ФФКР с 29 сентября пытались узнать, что же случилось с Людмилой Белоусовой. "Родственникам Людмилы Евгеньевны, которые живут в Москве, ничего не было известно, никаких сообщений они не получали. Не знали никаких подробностей российские тренеры по обе стороны океана", – отметили в федерации.
Через два дня появились первые достоверные данные. 22 сентября Людмила Белоусова и Олег Протопопов вернулись из США в Швейцарию. В Штатах прославленной спортсменке стало хуже, американской медицинской страховки у нее не было, поэтому супруги решили лететь домой.
Пять дней Протопопов находился рядом с супругой в Женеве. Медики пытались спасти фигуристку, но Белоусова скончалась на 82-м году жизни.
Напомним, Людмила Белоусова в паре с Олегом Протопоповым завоевала золото на Олимпиаде 1964 года в Инсбруке и закрепила успех на Играх 1968 года в Гренобле. После завершения спортивной карьеры пара продолжила выступать в Ленинградском балете на льду. В 1979 году после зарубежных гастролей фигуристы остались жить в Швейцарии.
МОСКВА, 29 сен - Р-Спорт, Елена Дьячкова. Выдающаяся советская фигуристка , двукратная олимпийская чемпионка, четырехкратная чемпионка Европы и мира, выступавшая в паре с Олегом Протопоповым, .
Белоусова родилась 22 ноября 1935 года в Ульяновске, в детстве с семьей переехала в Москву. Фигурным катанием она начала заниматься по современным меркам очень поздно - в возрасте 16 лет. Белоусова тренировалась в паре с Кириллом Гуляевым, но тот принял решение завершить карьеру, и спортсменка подумывала о том, чтобы выступать в одиночном разряде, но на одном из семинаров в 1954 году познакомилась с Олегом Протопоповым.
Ради совместных выступлений Белоусова переехала в Ленинград, где жил партнер. Пара начала тренироваться у Игоря Москвина, затем работала с Петром Орловым, но впоследствии фигуристы решили отказаться от тренера и стали работать вдвоем, самостоятельно придумывая свои программы.
Блестящая карьера
В декабре 1957 года Белоусова и Протопопов поженились. В том же году они завоевали серебро на чемпионате СССР, а в 1958 году впервые выступили на международных соревнованиях - чемпионате Европы. В 1960 году дуэт дебютировал на Олимпийских играх, прошедших в американском Скво-Вэлли, не выиграв медалей. Спустя четыре года на Играх-1964 в австрийском Инсбруке Белоусова и Протопопов заняли первое место, став первыми представителями СССР, завоевавшими олимпийское золото в парном катании. А в 1968 году дуэт смог защитить чемпионский титул, выиграв Олимпиаду во французском Гренобле.
"Я когда смотрела на их катание, то часто просто плакала: у них невероятная была энергетика, - , которая с мужем Николаем выступала бок о бок с Белоусовой и Протопоповым. - Люди, особенно на показательных выступлениях, воспринимали их катание так же. Это то, что сейчас называют понятием "химия". До них так никто не катался, да и после, если честно, я не могу назвать кого-нибудь, кто мог бы вызвать у меня такие эмоции".
На счету Белоусовой и Протопопова по четыре победы на чемпионатах Европы и мира, шесть раз они становились победителями чемпионата СССР. Дуэт завершил карьеру в 1972 году. После этого на протяжении нескольких лет фигуристы выступали в Ленинградском балете на льду. В сентябре 1979 года Белоусова и Протопопов, находясь на гастролях в Швейцарии, отказались вернуться в СССР и попросили политического убежища.
Бывшие спортсмены проживали в Швейцарии, в 1995 году получили швейцарское гражданство. Белоусова и Протопопов оставались в спорте и регулярно принимали участие в шоу. На родину после более чем 20-летнего отсутствия фигуристы впервые вернулись лишь в феврале 2003 года, после чего неоднократно приезжали в Россию, были гостями зимних Олимпийских игр 2014 года в Сочи.
Двукратный олимпийский чемпион заявил, что всегда будет помнить о том, как Белоусова и Протопопов поздравляли его и его партнершу Татьяну Волосожар с победой в Сочи. "Выиграв в 1964 году, именно это пара дала старт величию русской школы парного катания, с 1964 по 2006 год только русские пары побеждали на Играх. И спустя 50 лет после своей победы, Белоусова и Протопопов приехали в Сочи поддержать нас и увидеть, как медали возвращаются в Россию", - написал спортсмен в своем аккаунте в Instagram .
"Я всегда буду помнить тот момент, когда они спустились к кромке льда, легенды, и со слезами поздравляли нас с победой. Тогда Людмила показалась мне очень сильным и светлым человеком... пусть такой она и останется в нашей памяти... Покойтесь с миром", - .
Скончалась в Швейцарии
Сообщения о смерти великой фигуристки появились в интернете в пятницу вечером и долго не могли найти подтверждения. Первыми информацию о том, что Белоусова ушла из жизни, смогли подтвердить заслуженные тренеры России Алексей Мишин и Тамара Москвина. "Мне сообщили, что Людмила Белоусова скончалась. Спортивную жизнь мы провели в одной раздевалке. Она была очень доброй и простой", — .
"К сожалению, все подтвердилось, Людмила Евгеньевна умерла. Это огромная потеря. Они были нашими близкими друзьями", — сказала Москвина.
Бронзовый призер Олимпийских игр 1984 года Олег Макаров, ныне живущий в США, сообщил агентству "Р-Спорт", что Белоусова умерла в Швейцарии. "Мне с утра написали, что она ушла в Швейцарии. А в последний раз видел их в августе в Лейк-Плэсиде, где они каждое лето проводят сборы. И эта информация стала для меня шоком. Людмила - легенда!" - сказал он.
"У нее был рак, что случилось года полтора назад. Она лечилась в Швейцарии… И вроде бы у них все налаживалось, в августе они хорошо выглядели…", - .
Остаются эталоном для всех
Президент Федерации фигурного катания на коньках России выразил свои соболезнования в связи с кончиной знаменитой фигуристки. "Людмила была очень приятным, интеллигентным человеком, очень приятной в общении женщиной. Я, как и весь мир, воспринимал их с Олегом как одно целое. Это была уникальная, удивительная пара! Для нашей страны они первопроходцы, впервые для СССР и России завоевали золотую олимпийскую медаль в парном катании", - .
"Они всегда были не только выдающимися спортсменами, но и творческими людьми - создали свой неповторимый стиль, их программы незабываемы и до сих пор являются эталоном. Они были фанатично преданы фигурному катанию, посвятили ему всю свою жизнь", - подчеркнул глава федерации.
Это случилось 13 февраля, в день празднования 60-летия Татьяны Тарасовой. Олимпийские чемпионы Инсбрука и Гренобля Людмила Белоусова и Олег Протопопов вышли на московский лед спустя двадцать восемь лет. Переполненный четырнадцатитысячный Ледовый дворец на Ходынском поле стоя приветствовал легенд спорта. Откатав под аплодисменты собравшихся, великовозрастные, но не состарившиеся звезды улетели в Швейцарию, в ставший родным за последние десятилетия Гриндельвальд. Улетели, но обещали вернуться.
О БОТИНКАХ ЯШИ ДОБКИНА
– Смотрю на ваши ботинки, Олег Алексеевич…
Олег Протопопов: Да, можно сказать, музейный экспонат. С маркой Made in USSR – «Сделано в СССР».
– То есть?
О. П.: Катаюсь в них почти тридцать лет, с 1978 года. Дело рук Яши Добкина. Замечательный был сапожник, настоящий мастер. Работал на московской экспериментальной обувной фабрике и всегда делал нам с Людой ботинки.
Людмила Белоусова: Мои, правда, не дожили до сегодняшнего дня, развалились десять лет назад, но я заказала себе точно такие же, точную копию по колодке Якова Самуиловича. Получилось, конечно, хуже – погрубее, побулдыжистее, однако деваться некуда…
О. П.: А мне старые до сих пор исправно служат. Только лезвия периодически меняю. Нам их каждый год дарит известная фирма John Wilson. Презент не из дешевых. Хорошие коньки дорого стоят.
– Сколько?
Л. Б.: Такие, как у нас, – долларов 500–700.
Лучшие дня
О. П.: Пары обычно хватает на три сезона, но главное, что ботинки сохранились. Внутри кожа кое-где протерлась, я сделал специальные гибкие вкладыши по форме стопы и продолжаю носить. Сейчас такую обувь фигуристам уже не шьют. Во-первых, кожа другая, она обрабатывается иначе и трескается от времени. А во-вторых, что существеннее, колодка изменилась, та, что делают теперь, больше напоминает голландские или китайские деревянные башмаки – жесткая, негнущаяся конструкция. В них нога лежит, словно в оковах. Поэтому, обратите внимание, у танцоров задники вырезаны, иначе невозможно носок тянуть. А Яша Добкин так подгонял обувь, что она не терла, не давила. Одно слово: профессионал!
О ПРОПАВШЕМ ЧЕМОДАНЕ
– Получается, в этих ботинках вы, Олег Алексеевич, ушли в самоволку и в них же вернулись?
О. П.: Да, самоволка – мое слово. Когда-то выразился так, говоря об отъезде из СССР. Правда, я не верил, что империя однажды рухнет, возвращаться мы не собирались, думали, это – дорога с односторонним движением, без обратного хода. Уезжая, прощались навсегда, увозили с собой самое ценное, жизненно необходимое. Поскольку на Западе планировали кататься, продолжать карьеру фигуристов, которую нам здесь грубо оборвали, в первую очередь позаботились о спортивном инвентаре.
Л. Б.: Счастье, что ни тогда, ни потом ничего не пропало, не потерялось…
О. П.: Один раз было. Чемодан с концертными костюмами исчез, помнишь?
Л. Б.: Да, но это случилось до нашей эмиграции. После чемпионата мира 1965 года в Колорадо-Спрингз.
О. П.: Там мы завоевали первое в истории советского спорта «золото» в парном катании.
Л. Б.: А годом ранее победили на Олимпийских играх в Инсбруке.
О. П.: Но большое турне по всему миру состоялось именно после Колорадо-Спрингз.
Л. Б.: Сначала ездили по Соединенным Штатам, а потом полетели в Канаду.
О. П.: В аэропорту Монреаля пошли получать багаж, а одного из двух наших чемоданов нет.
– С коньками?
Л. Б.: Тогда еще не было столь жестких запретов, как сейчас, поэтому взяли их в салон. В пропавшем чемодане лежали миниатюрные золотые коньки с бриллиантами, врученные за победу на мировом первенстве, чемпионские медали и – самое главное – костюмы! Поискали багаж, ничего нет. А вечером выступление. Что делать? Организаторы засуетились, достали мне красненькое платьице двенадцатилетней девочки – коротенькое и с талией под мышками.
О. П.: А мне костюм одолжил немецкий одиночник Зепп Шонмецлер. Хороший парень! Издает сейчас в Германии спортивный журнал… Словом, Зепп пришел на выручку, но росточком он пониже меня, штрипки на брюках до щиколоток не дотягивались, рукава на пиджаке запястья не закрывали – смех и грех!
Л. Б.: В таком виде и откатали «Грезы любви». Я -- в платье школьницы, Олег -- в «подстреленном» костюме с чужого плеча.
О. П.: В непонятном жипердянчике…
– Но потом-то чемодан нашелся?
Л. Б.: Нет, так и улетели ни с чем в Европу!
О ГОНОРАРАХ
О. П.: В Германии нам предложили пошить новые костюмы. Мы обрадовались. По наивности не понимали, что делаем фирме рекламу. Немцы потом везде трубили бы, мол, одеваем чемпионов из Советского Союза… В принципе мы могли отказаться и не участвовать в показательных выступлениях, тем более повод был. Но Спорткомитет СССР строго за всем следил, не позволял отлынивать, что в общем-то объяснимо: за каждый наш выход на лед организаторы шоу выкладывали колоссальные по тем временам деньги – две с половиной тысячи баксов!
– Вам платили?
О. П.: Держите карман шире! Мы получали фигу с маслом.
Л. Б.: Точнее, пятьдесят швейцарских франков. Нет, вру, двадцать пять! Сущие копейки…
– Да, на новые костюмы явно не хватило бы. Может, на шнурки для ботинок.
Л. Б.: К счастью, чемодан все-таки отыскался, его привезли нам в отель.
О. П.: Когда увидел его, первая мысль была: на месте ли медали? Открыл замки – лежат. Сразу на сердце отлегло…
Л. Б.: Рассказать, почему чемодан в Монреале пропал? В тамошнем аэропорту грузчиками работали эмигранты из Украины. Увидели, что на бирке написаны русские имена и указана страна СССР, и сразу отставили багаж в сторону.
О. П.: Знали, чей чемодан, рассчитывали сорвать выступление. Антисоветские настроения в украинской диаспоре были сильны.
О ПЕРЕСТРОЙКЕ
– Бандеровцы, что с них взять? Правда, и вы через какое-то время угодили в категорию врагов народа.
О. П.: Да, родная страна на десятилетие забыла о нашем существовании. В Швейцарии мы обосновались в 1979 году, а первого журналиста из Москвы увидели в Гриндельвальде только в 1989-м.
Л. Б.: Тут, в России, бушевала перестройка, и нас уже вроде бы реабилитировали, перестали на каждом углу клеймить позором, и все равно разговор получился очень странный, предвзятый.
О. П.: Приехала молоденькая девочка и такие залепухи отпускала, вопросы задавая, что я искренне поражался. Впрочем, чему удивляться? Советская пропаганда умела промывать мозги. Страна была под колпаком, даже мы, жившие в благополучной Европе, это ощущали. Все звонки в СССР прослушивались, письма перехватывались. Набирал номер мамы и знал, что разговор фиксируют.
Л. Б.: Письма подписывали чужими именами и отправляли через знакомых то из Венгрии, то из Канады. Прибегали к эзопову языку, о соревнованиях и выступлениях никогда не упоминали, говорили о прочитанных лекциях. Такая игра в кошки-мышки с Системой. Нам перекрывали один канал, мы находили другой…
О. П.: Правда, мама не считала нужным как-то таиться, всегда рубила напрямую. Помню, спрашивала по телефону: «А почему Брежнева называют господином? Он же глава рабоче-крестьянского государства, пусть так и обращаются». Связь тут же прерывалась, буквально на полуслове. Но не только КГБ вел прослушку, я тоже сохранил кассеты с нашими разговорами. Может, для других эти записи и не имеют большой ценности, а для меня они – история, часть моей жизни. Мама умерла в 1992 году, мы с ней больше не увиделись, только могилке смог поклониться в 2003 году, когда впервые приехал сюда спустя двадцать четыре года.
Л. Б.: Хорошо хоть, сестру с конца 80-х стали к нам выпускать. А мы по-прежнему не имели возможности попасть в Советский Союз. Даже после реабилитации.
– Почему?
Л. Б.: В тот момент еще не оформили швейцарское гражданство. Получили его только в 1995 году. С видом на жительство нам разрешалось путешествовать по всему миру, кроме стран Восточной Европы. Если бы въехали в СССР, обратно уже не выпустили бы. Паспорта Швейцарии ожидали шестнадцать лет.
– Без всяких льгот и поблажек?
Л. Б.: Абсолютно! Конечно, могли поехать в другую страну, где все было бы быстрее и проще, но не стали этого делать. Сначала нам дали так называемую карточку «А», потом «В» и наконец «С».
О. П.: В отличие от прочих государств в Швейцарии гражданство предоставляет не президент или правительство. Решают непосредственно жители того места, где ты обитаешь. Мы с Людой двадцать восемь лет живем в горной деревушке Гриндельвальд с населением в три тысячи восемьсот человек. Вот они-то на общем сходе и голосовали. Не все, конечно, а те, кто пришел…
– Сколько вы набрали баллов?
О. П.: Триста пятьдесят «за» и ни одного «против»... Вердикт органа местного самоуправления утверждался на кантональном уровне, а потом – на федеральном. Но это по сути было уже формальностью.
– Стоило оно того, чтобы так долго ждать?
О. П.: А мы не ждали, мы жили.
О ГРИНДЕЛЬВАЛЬДЕ
– Бывал я пару раз в вашем Гриндельвальде. Извините, дыра дырою.
Л. Б.: Наверное, летом приезжали или осенью, попадали в низкий сезон. А зимой это один из самых модных горнолыжных курортов в мире. Японцы и американцы толпами валят. Но мы там не засиживаемся, по полгода проводим в поездках.
– Дом купили?
О. П.: В Гриндельвальде у нас нет ничего своего. По-прежнему арендуем апартаменты. Так проще и удобнее. Иначе придется платить за землю, за то за се. Зачем лишние заботы?
Л. Б.: Если бы были молоды, жили большой семьей с детьми, тогда, наверное, имело бы смысл обзаводиться собственным жильем, а в нашем случае…
– Однажды вы обмолвились, что не рожали детей, понимая: они станут заложниками режима.
Л. Б.: Так и есть. Мы же видели, как мучился Виктор Корчной. Он уехал на Запад, а Белла с сыном остались в СССР. Витю фактически шантажировали, говоря: если выиграешь у Карпова, о семье забудь. Знаем это не понаслышке, у Беллы в Швейцарии был тот же адвокат, что и у нас. Советский строй не прощал пытавшихся плыть против течения. Поэтому на вопрос, не мучает ли ностальгия, я всегда отвечала, что в крайнем случае можно телевизор включить, если по родной речи соскучишься. Мы у себя давно поставили «тарелку», принимающую российские каналы.
О ПРИЧИНАХ ОТЪЕЗДА…
– Неужели ни разу за эти годы не пожалели, что оставили Союз за кормой?
О. П.: Одно время распускали слухи, будто бы просимся обратно, но такого не было. Да, я родился в Ленинграде и никуда оттуда не собирался уезжать. Как-то даже сказал Екатерине Фурцевой, министру культуры, звавшей нас с Людой в Москву, что хочу умереть в родном городе. Но потом обстоятельства изменились. В какой-то момент почувствовали себя, словно в тюрьме. Единственным способом вырваться была эмиграция. И решение это, поверьте, далось совсем не просто. Нас вынудили принять его. Как до этого выпихнули из большого спорта.
Дело прошлое, сегодня, наверное, немногие помнят, но мы готовились к Олимпиаде-72, собирались ехать в Саппоро. Фаворитами считалась пара Роднина – Уланов, вторыми шли наши ученики Смирнова – Сурайкин, мы же могли рассчитывать на твердое третье место. Как минимум. Помню, убеждал Сергея Павлова, главного спортсмена страны: «Есть шанс занять весь олимпийский пьедестал почета! Нельзя упускать возможность». Наивный придурок! Это я о себе… Нас никуда и не думали везти: «бронзу» в парном катании уже пообещали команде ГДР, а за это немцы пообещали поддержать Сергея Четверухина в соревнованиях одиночников, где позиции СССР были послабее.
По сути нас продали, хотя по форме все выглядело вполне прилично. Перед Олимпиадой собрался тренерский совет и... Никто не поддержал наши кандидатуры. Игры выиграли Роднина и Уланов, хотя должны были побеждать Люда Смирнова с Андрюшей Сурайкиным, которым мы ставили произвольную программу. Они откатали чисто, а Уланов не выполнил обязательный элемент, не прыгнул двойное сальто, что являлось грубым нарушением. Тем не менее судьи простили ошибку. Сейчас такой фокус не прошел бы…
Тогда на правила плевали, творили, что хотели. В 70-м году на чемпионате СССР в Киеве мы лидировали после первого дня, а Роднина и Уланов шли восьмыми. Закончилось же тем, что они победили, а нас отбросили на четвертое место. Разве подобное возможно при нормальном судействе? Мы должны были на пузе ползать, чтобы так низко упасть!
Л. Б.: Уже тогда следовало понять: рассчитывать не на что, но мы еще девять лет питали иллюзии.
О. П.: Даже в Ленинградском балете на льду не давали спокойно работать! Проводили профсоюзные, комсомольские, партийные собрания, без конца учили, лечили, клеймили…
– А вы состояли в КПСС?
О. П.: Пытались вступить, чтобы иметь хоть какую-то защиту. Три года ждали очереди, но нас так и не приняли. Сказали, мол, партия рабоче-крестьянская, среди кандидатов есть не менее достойные люди, чем вы. Да, с нашей стороны это был конъюнктурный расчет. А что оставалось делать? Мне уже исполнилось 47 лет, в любой момент могли отправить на пенсию, как Володю Васильева. Выперли из Большого театра и не охнули. Так и с нами поступили бы.
О. П.: Даже имена на афишах не выделяли, писали в списке кордебалета по алфавиту: Люду – в начале, меня – ближе к концу. Я спрашивал: почему так? Отвечали, мол, в стране дефицит бумаги, никто специально для вас ничего печатать не будет. В глаза говорили: «Здесь вы никому не нужны». Правда, когда балет собрался на гастроли во Францию, информацию о двукратных олимпийских чемпионах набрали крупными буквами в самом центре афиши. Бумага быстро нашлась. Но мы от поездки отказались. Из принципа. Для дирекции это был настоящий шок, однако рекламу они все равно снимать не стали, обманули французов…
Еще пример. В 1977 году нас пригласили в шоу, проходившее в нью-йоркском «Мэдисон Сквер Гарден», и заплатили за выступление десять тысяч долларов.
– Хорошо!
О. П. : Да. Американцы всю сумму выдали наличными, мы привезли ее в Москву и, не декларируя, сдали в Госконцерт. Взамен получили по 53 доллара 25 центов. В соответствии с установленной в СССР артистической ставкой. Особенно меня умилили вот эти «квотеры»…
Л. Б.: В Бразилии нам собирались платить по десять долларов за выступление! Планировались трехмесячные гастроли Ленинградского балета на льду по стране, и от нас требовали кататься на площадке размером четырнадцать метров на двадцать восемь. Разве можно на такой пятачок выходить?
О. П.: Хотя у вас сейчас прошли два телешоу – «Звезды на льду» и, кажется, «Танцы на льду». Там на tank ice все и происходило. Портативный каток, который легко перевозится с места на место, устанавливается где угодно. Для организаторов это удобно, для спортсменов – нет. Да, Паганини играл на одной струне, но как исполнить фортепианный концерт Рахманинова, если у инструмента нет половины клавиш? Мы давно отказались выступать на «обрезанных» площадках. Какие бы деньги ни сулили. Профессионалы обязаны уважать себя, не опускать планку. Кстати, нас приглашали в проект канала «Россия». Лена Чайковская звонила. Первым делом я спросил о размере катка. Услышал, что четырнадцать на двадцать восемь, и сказал: «Привет!» Мы от этого убежали в 79-м и возвращаться не хотим. Я поклялся себе, что никогда не выйду на tank ice.
– Это после случая в Челябинске, где вы уронили Людмилу Евгеньевну?
О. П.: Самое поразительное, лед там был очень хороший, мы катались с удовольствием, но законы аэродинамики не обманешь: площадка маленькая, нам попросту не хватило места. По привычке разогнался, а двигаться некуда. Упал на бок, Люда полетела в рампу, ударилась плечом, коленом, головой. Потом два месяца выкарабкивалась. Тогда и сказал: «Все, хватит!» Лед шуток не прощает. И пренебрежительного к себе отношения не терпит. Недавно на турнире в Колорадо-Спрингз выступала канадская пара, чемпионы страны. Делали параллельное вращение, неудачно стали расходиться, и партнер коньком попал напарнице в лицо. Рассек нос и щеку. Хорошо, глаз не выбил… Видели лезвия моих коньков, да? Как ножом полоснуть.
Л. Б.: Думаю, нас никто не может упрекнуть в неуважении к профессии.
О. П.: Собственно, мы и уезжали из СССР, чтобы не размениваться по пятаку.
… И ОБ ОТЪЕЗДЕ
– Интересно, что вы везли с собой? Собирались, наверное, как в космический полет – каждый лишний грамм учитывали.
Л. Б.: Я взяла швейную машинку. Заказывать костюмы для выступлений было очень дорого. Здесь тоже шила себе и Олегу, иногда помогали сестра и соседка-портниха, но там на подмогу не рассчитывала…
О. П.: А я набрал книг по искусству и видеопленок. Получился дикий перевес, но, к счастью, в аэропорту наш багаж детально не досматривали, мы заплатили за лишний груз и сдали чемоданы. Провожал нас в «Шереметьево» дальний родственник, который ничего не знал о том, что мы задумали. Впрочем, об этом никто не догадывался. Даже моя мама и сестра Люды. Если бы проговорились, все могло рухнуть. Маме я позвонил уже из Швейцарии. Она сказала единственную фразу: «Не приезжайте сюда как можно дольше».
Когда проходили регистрацию на рейс до Цюриха, к нам подошла группа людей, тоже куда-то улетавших. Мол, дайте автограф. Я расписался на протянутых листках и спросил: «Кому еще? А то, может, в последний раз…»
Л. Б.: Потом еще была ситуация. Мы уже приготовились ехать к самолету, но автобус долго не трогался. Команда сверху не поступала, минут сорок продолжались непонятные переговоры. А тут еще видим: тяжеленный чемодан Олега на борт забросить не могут. Представляете, наверное, наше состояние…
О. П.: Все же взлетели, а я шепчу Людмиле на ухо: «Еще не конец. Мы на советской территории. Эти люди способны на что угодно». И в самом деле: приземлились в Цюрихе, открылся люк, а на трапе – человек. «Товарищ Протопопов? Вам нужно срочно позвонить в посольство». Спрашиваю: «Что случилось?» Слышу в ответ: «Вы должны сообщить, где будете находиться».
– Именно так и поступили, Олег Алексеевич?
О. П.: Честно связался. Но сперва позвонил родне и сказал, где лежат инструкции, что надо экстренно сделать. Понимал: сразу после известия о бегстве наше жилье в Питере опечатают, хотел, чтобы близкие успели забрать себе оттуда самое ценное.
– Получилось?
О. П.: Я слишком хорошо изучил родную страну. В квартиру быстренько кого-то вселили, гараж у помойки подарили знаменитому дирижеру Евгению Мравинскому.
– Это называется «экспроприация»… После отъезда долго не общались с советским народом?
О. П.: Мы регулярно ездили на чемпионаты мира и Европы, но нас обходили стороной, как прокаженных, в глаза не смотрели, взгляды отводили. Избегали контактов все, любую фамилию можете назвать.
Однажды оказались в лифте с Леной Чайковской. Она так старательно рассматривала стены, будто кроме нее в кабине никого не было. Потом в Ленинграде сказала о нас: «Болельщики спутали солнце с лампочкой, висящей на голом шнуре». В Дортмунде в туалете ледового дворца я как-то столкнулся с Москвиным. Стояли у соседних писсуаров, и Игорь Борисович тихо спросил: «Олег, как дела?» Я открыл рот для ответа, но тут скрипнула дверь, и Москвин сразу отвернулся… Только Стасик Жук продолжал с нами общаться. Кажется, в 1985 году в Копенгагене демонстративно подошел, обнял, пожал руку и принялся расспрашивать о том о сем. А рядом стояли Роднина, Москвина, Синилкина, директор «Лужников». Говорю: «Не боишься нарваться на неприятности, стать невыездным?» Жук оглянулся и рубанул: «Да пошли они все!» Громко так произнес. Он плохо слышал, поэтому часто кричал… Видимо, позже в Москве ему объяснили политику партии, и через год Стасик уже не шумел. Незаметно шепнул на ухо: «Олежка, эти бляди не разрешают с вами разговаривать. Позвони, пожалуйста, вечером в отель».
Л. Б.: А в Гетеборге в 1981 году мы сидели на трибуне, и нас позвала Майя Плисецкая. Успели обменяться парой фраз, как подбежал телекомментатор Георгий Саркисьянц и потащил ее в сторону: «Майя Михайловна, нам нужно на интервью». Плисецкая едва смогла записать наш номер телефона. Потом ночью часа два рассказывала, как ее здесь душат, Родиону работать не дают…
О. П.: А каким борщом нас кормила в Париже Галя Вишневская, помнишь?
Л. Б.: Тогда надо сказать и о биточках с гречневой кашей от Василия Аксенова. Вкуснятина! Это уже в Америке было в 1980 году.
– Эмигрант эмигранту друг, товарищ и брат.
О. П.: Да, те, кто жил в Союзе, вели себя по-другому.
Л. Б.: Зависть не является национальной чертой, она, к сожалению, присуща многих людям. Вне зависимости от места их проживания.
О. П.: Тем не менее советская система не терпела тех, кто выделялся из общей массы. Всех чесали под одну гребенку. А мы не захотели. Это страшно бесило, раздражало. Дошло до того, что я предложил не объявлять наш выход на лед в программах Ленинградского балета. Начинала звучать музыка, в зале зажигался свет, мы делали первое движение, и… трибуны взрывались овациями. Люди не нуждались в словах, они ждали нас, по шесть раз вызывая на бис, что дико злило руководство: «Не превращайте шоу в сольный концерт!» Когда мы уехали из страны, тут же сделали вид, будто Белоусова и Протопопов не существуют, попытались вычеркнуть наши имена из истории фигурного катания. К счастью, эта задача оказалась не по зубам.
О ПЛАНАХ
– Вы за мемуары никогда сесть не думали?
О. П.: У меня есть записи, сделанные по горячим следам. Страниц шестьсот текста. Тогда не опубликовал, теперь не знаю, стоит ли. По прошествии времени на многое смотришь иначе…
– И прежние обиды простили?
О. П.: На Руси говорят: «Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет, тому два». Не собираемся сводить счеты спустя десятилетия, но что было, помним. При встрече готовы пожать руки всем, кроме Ирины Родниной. Она обвиняла нас бог знает в чем и потом не извинилась. Привыкла, чтобы все играли по ее правилам, а мы не уступили. Отсюда и конфликт.
Л. Б.: Нет, мы не держим зла. Тем более глупо обижаться на страну, на людей, не сделавших нам ничего худого, а наоборот – дарящих любовь. Взять, к примеру, Илью Авербуха, представителя иного поколения. В последний раз мы катались вместе в 2002 году в Бостоне, и Илюша тогда сказал: «Клянусь, вытащу вас в Россию». Он позвонил нам за десять дней до выступления в бенефисе Тарасовой. Это было совершенно неожиданно. Мы с начала года на льду почти не тренировались, а перед публикой и вовсе не катались три с лишним месяца, последний раз участвовали в так называемом «Вечере с чемпионами» в Бостоне в первых числах октября. Пауза значительная, немного волновались перед поездкой в Россию, но отказаться, конечно, не могли. В Москве мы не выступали с 24 июня 1979 года…
О. П.: А жить собираемся до 280 лет.
– На двоих?
О. П.: На каждого в отдельности. И кататься продолжим. В июле мне исполнится 75 лет, 6 декабря у нас с Людой золотая свадьба. Зовут отпраздновать дату в Питере.
– На льду?
О. П.: Разумеется. Если задуманное получится, будет красиво.
– Значит, до скорой встречи?
В 2015 в сети появилось видео, где пожилая пара фигуристов очень красиво и чувственно танцует. Зрелище, конечно, необыкновенное. Самое интересное, что, глядя на эту пару, никогда не скажешь, что партнерше 79, а партнеру 83 года.
Уважаемые читатели, сегодня будем вспоминать Людмилу Белоусову и Олега Протопопова. Двукратных олимпийских чемпионов в Инсбруке -1964 и Гренобле-1968, пятикратных чемпионов Мира… обладателей приза Жака Фавара Международного союза конькобежцев, первых из советских спортсменов, которых занесли в Зал славы мирового фигурного катания.
Про них сейчас очень много пишут. И информация разная и противоречивая. Кто-то восхищается, кто-то, наоборот, поливает грязью. Но, по мне, так это — нормально. Во всяком случае, не забывают, как в случае с той же
Здесь я немного расскажу их историю, отвечу на вопрос: «где Белоусова и Протопопов сейчас?» и постараюсь написать свой портрет этой неоднозначной пары. А еще вы узнаете, что Протопопов — не Протопопов 🙂
Сначала давайте посмотрим видео.
Впечатляет, конечно.
Друг без друга
Людмила Евгеньевна родилась 22 ноября 1935 года в Ульяновске. Там и пережила войну. В 1946 году семья Белоусовых переехала в Москву.
Про детские увлечения Людмилы я мало информации нашел. Знаю, что была очень подвижная, летом увлекалась теннисом, зимой коньками. Ну, это – нормально.
О карьере фигуристки не мечтала, пока не посмотрела фильмы «Серенада солнечной долины» (США) и «Весна на льду (Австрия)» с участием знаменитых тогда Сони Хенни и Евы Павлик.
Посмотрите эти старые кадры…
Вот, собственно, благодаря этим замечательным фигуристкам и появилась новая звезда.
В 15 лет некоторые уже заканчивают… Утрирую, конечно. Но, согласитесь, что начинать карьеру фигуристки в 15 лет как-то поздновато. Но, Белоусова решилась и настойчивость, талант, природные данные и первый тренер Лариса Новожилова сделали свое дело.
Начинала Людмила как одиночница, но после встречи с Олегом Протопоповым навсегда ушла в парное. Как видите, информации не очень много. Про Олега Протопопова по-богаче будет.
Олег Протопопов
Олег Алексеевич Протопопов родился 6 июля 1932 года в Ленинграде. Рос без отца (отец оставил семью, когда Олегу был год).
Мама — Агния Владимировна Гротт была балериной. Так что, любовь и понимание классической музыки, и развитое чувство прекрасного у Олега Алексеевича, можно назвать врожденным. Потом война, блокада… Скажу так: «Было очень трудно».
После войны Олег с головой ушел в мир классической музыки. Но, реализовать себя на этом поприще у Протопопова не получилось. В ленинградскую музыкальную школу Дворца пионеров его не приняли из-за ВНИМАНИЕ! отсутствия совершенного музыкального слуха. Вот и решил Олег доказать обратное если не за роялем, то на катке.
В общем, зимой 1947 года начал свои первые шаги в фигурном катании будущий двукратный олимпийский чемпион Олег Протопопов. Помогала ему в этом Нина Васильевна Лепницкая – замечательный тренер и вообще педагог.
А теперь посмотрите, пожалуйста, еще раз на эту фотографию. Ее предоставила одна из учениц школы фигурного катания Ленинградского дворца пионеров . На подпись обратили внимание? Справа — Олег Груздев. Да, вот так! Об этом мало кто знает, но первая фамилия Протопопова была — Груздев. Когда и зачем он ее сменил остается только гадать. Рискну предположить, что обида на отца была очень сильна. Но, это только предположение.
По воспоминаниям тех, кто с ним тренировался, Олег был замкнутым мальчиком, но фанатично влюбленным в фигурное катание. Успехи к нему пришли достаточно быстро. Навыки балетного танцовщика, которые привила Олегу его мама, очень пригодились. Его скольжение, прыжки и вращения были грациозны и элегантны. Единственное, с чем испытывал проблемы юный фигурист, так это с многооборотными прыжками. И решить эти проблемы Протопопов так и не смог.
Что касается амплуа, то начинал Олег, как и Людмила одиночником. Но, потом переквалифицировался и уже в 1954 году вместе со своей партнершей Маргаритой Богоявленской занял «почетное» третье место на чемпионате СССР. Правда выступало тогда всего 3 пары . 🙂
Встретились, чтобы больше не расставаться.
Встреча Протопопова и Белоусовой произошла в Москве в 1954 году на семинаре по фигурному катанию. Попробовали покататься вместе и поняли, что нужны друг другу.
На следующий год Людмила переезжает в Ленинград и с тех пор по сегодняшний день они не расстаются.
Успехи, борьба, слезы, бегство
Достижения легендарной пары
То, что сделали Белоусова и Протопопов для фигурного катания и престижа советского спорта переоценить сложно.
Они сумели превратить парное катание в настоящее искусство. Их катание завораживало зрителей и даже судей. Безупречное легкое скольжение, просто невероятная синхронность исполнения элементов, отточенное техническое мастерство… и все это в абсолютной гармонии с прекрасной классической музыкой Листа, Массне, Бетховена, Рахманинова.
Я прошу прощения у читателей за свою безграмотность. В классификации прыжков я не разбираюсь совсем. Для меня что «тулуп», что «аксель», что «ридбергер»… Но, зато я знаю что такое «тодес» и «поддержка». Так вот, «тодес» в их исполнении до сих пор считаются высшим проявлением мастерства. Повторить подобное мало кому удавалось.
Но, главное — они оживили, сделали зримой музыку. Они первые в мире перестали использовать музыку как фон, они вживили ее в свои переживания на льду.
О чем еще не сказал? Конечно, о любви. А между тем, любовь друг к другу и то, что они сумели перенести свои чувства на лед, возможно и была главная причина их успеха. Как они смотрели друг на друга во время танца! Насколько нежными и трепетными были их прикосновения. Так сыграть невозможно.
Слава советских фигуристов была просто невообразимой. Журналисты и специалисты всего мира пели дифирамбы нашей паре и вполне заслуженно. Залы рукоплескали.
Сейчас я еще раз перечислю титулы Олега Алексеевича и Людмилы Евгеньевны, но поверьте, в «сухом виде» они не отражают и сотой доли признательности, которой они имели на пике своей славы.
- Двукратные Олимпийские чемпионы (Инсбрук 1964 и Гренобль 1968)
- Шестикратные Чемпионы СССР (1961-1968)
- Четырехкратные Чемпионы Мира и Европы (1965-1968)
- Обладатели приза Жака Фавара Международного союза конькобежцев
Высоко взлетели… Тем больнее было падать
После Олимпиады в Гренобле спортивная звезда наших чемпионов пошла к закату. Сразу скажу, что этот период их биографии, как и бегство из страны — самые обсуждаемые темы. Вот некоторые вопросы, которые волнуют сейчас болельщиков.
- Действительно ли их выжили из фигурного катания, как утверждают сами спортсмены?
- Правда ли, что они могли в свои 37 и 40 лет соответственно, достойно выступить на Олимпиаде 1972 года в Саппоро?
- И, наконец, зачем было бежать из страны?
Мое мнение, что однозначных ответов на эти вопросы нет. Вернее, они есть, но, как вы сами понимаете, в любом интервью каждая сторона будет гнуть свою правду. Так что, друзья, просто почитайте мои домыслы. Возможно, они вам покажутся интересными.
Итак. Есть мнение, что с помощью административного ресурса и соответственно, каких-то интриг и козней стали продвигать молодую пару Роднина-Уланов. На всех внутрисоюзных соревнованиях, в том числе и на отборочных на Олимпиаду этой паре ставили заведомо завышенные оценки. В то время, как Белоусову и Протопопова засуживали. Все возможно.
Только зачем? Просто месть, как пытаются нам преподнести опальные спортсмены? Я так не думаю.
Согласитесь, что каковы бы ни были отношения между чиновниками и спортсменами (а они судя по рассказам абсолютно всех участников конфликта всегда были очень натянутыми ), ни один чиновник не станет вставлять палки в колеса будущему олимпийскому чемпиону, если есть уверенность в его победе. Ну ведь никто же не мстил Людмиле и Олегу раньше.
Таким образом, если предположить, что Б&П не попали на свою четвертую Олимпиаду из-за преступного сговора чиновников, значит те были уверены, что ждать хотя бы пьедестала от этой пары больше не приходится. И пришло время страшной мести! Как вам такая версия?
Мое мнение несколько другое. дело, как мне кажется, не только в мести. Давайте на минуту представим, что и чиновники и судьи все-таки неплохо разбираются в фигурном катании в реалиях и тенденциях. И они реально видят, что парное катание меняется. Становится более динамичным и техничным. Что того уровня сложности программ, которые, пусть даже безупречно, катали Олег и Людмила, уже не достаточно для победы.
Но, с другой стороны есть пары, которые больше соответствуют новым веяниям в этом виде спорта. Те же Роднина-Уланов, Смирнова-Сурайкин.
Как вы понимаете, Белоусова и Протопопов сами уходить не хотели (кстати, они и в 60 готовы были выступать на Олимпиаде, но об это ниже). Вот и возникает извечный вопрос: «Что делать?»
В общем так, даже если и стояла задача не пустить ветеранов на очередную Олимпиаду и был какой-то сговор, сделано это было не из мести, а чисто из прагматических и профессиональных соображений.
А вообще, если интересно почитайте книгу Елены Вайцеховской «Слезы на льду» . Там найдете много интересной информации про мир фигурного катания. В том числе есть интервью с нашими героями.
Они должны были уйти сами
С Белоусовой и Протопоповым все по-другому. Единожды получив признание и любовь зрителя и посчитав свое катание за эталон, они решили, что эталон останется таковым навсегда.
Да их катание действительно восхищает. Скольжение, синхронность, чувственность, пластика – все на недосягаемом уровне. Плюс прекрасная музыка. Но, времена меняются. И меняются зрительские симпатии и привязанности.
Лично про себя могу сказать честно, что задорное «Эх!» в катании Родниной, мне гораздо ближе чувственного «Ах!» Белоусовой и Протопопова.
Конечно, можно сказать, что я далек от прекрасного и от настоящего искусства. Ну, извините! Но, ведь я, наверняка, не одинок.
Зачем уехали?
После завершения спортивной карьеры в 1972 году Людмила Евгеньевна и Олег Алексеевич солировали в Ленинградском балете. Как позже выяснится, они долго и тщательно готовили побег из страны. Удалось это сделать только в 1979 году во время гастролей балета по Швейцарии.
Как утверждаю сами спортсмены, никакой политической подоплеки не было. Просто они по прежнему считали себя лучшими, а реализовать себя и продолжать творить, в СССР у них не было возможности.
Вот тут, честно говоря, ничего не понял. Если бы политические, все ясно и понятно. А здесь??? Может кто объяснит? Что нельзя было дома для себя или даже на показательных для зрителей творить? Да никто бы им не мешал! Значит что-то другое.
- Корыстный интерес? Ну тогда, это — нормально. Более того, считаю, что абсолютно правильно поступили. Есть у меня подозрение, что как и большинство советских спортсменов их бы просто забыли. И тихонько прозябали бы наши олимпийские чемпионы на свою пенсию.
- Корыстный интерес плюс жажда славы? Вот этот вариант мне ближе всего. И в нем тоже ничего криминального не вижу. Если есть желание (а его хоть отбавляй) и силы, чтобы продолжать радовать своего зрителя, да еще за хорошие деньги, почему нет? Ну и если уж так случилось, что они очень любят когда их хвалят, то тоже на здоровье.
Но, тоже в меру. Ранее я уже обмолвился, что Белоусова и Протопопов на полном серьезе хотели поучаствовать в еще одной Олимпиаде… в Нагано в 1998 году.
Откровенно говоря, жесть. И тут кроме откровенного неуважения к современному фигурному катанию, как олимпийскому виду спорта, я не вижу.
Вторая сторона медали
Так все-таки, что же за люди Олег Протопопов и Людмила Белоусова. Поверьте, составить портрет мне было очень тяжело. И главным образом в силу того, что на льду они одни, а вне фигурного катания абсолютно другие.
И еще, чтобы судить о человеке, как минимум надо с ним пообщаться. У меня такой возможности, к сожалению, нет, и вряд ли появится. Так что, все мои выводы были сделаны на базе опубликованных интервью со спортсменами, интервью с их бывшими коллегами по цеху и очерков журналистов, которые общались с ними.
Все понимаю. Говоря о себе, всегда можно чуть приукрасить, рассказывая про другого – чуть очернить. Журналисты, особенно советского периода, не всегда самостоятельны и объективны. Поэтому я оставил за собой право сомневаться. Делать «поправку на ветер». Как у Ильфа и Петрова: «Паниковский не обязан всем верить».
И вот что получилось, когда вся информация прошла через мой фильтр.
- Великолепные фигуристы. Фанатично влюбленные в фигурное катание и в себя в фигурном катании.
- Неравнодушны к славе и нетерпимы ко всему и ко всем, кто не считает их лучшими.
- Все, что мешает наслаждаться собой, своим катанием и все, что мешает выставить эти чувства на всеобщее обозрение, вызывает у них обиду и неприязнь.
В общем, как это ни прискорбно, но они больше любят себя в фигурном катании, а не наоборот.
Знаю, что такой вывод многим не понравится. Но, это всего лишь мое видение и понимание. У вас может быть абсолютно другое.
И как бы там ни было. Я, действительно, благодарен и Олегу Алексеевичу и Людмиле Евгеньевне за то, что они в свое время сделали для страны и для фигурного катания. Действительно, восхищен их спортивным долголетием и восхищен их преданностью друг другу и фигурному катанию.
И от всей души желаю им здоровья.
Сейчас эта прославленная пара проживает в швейцарском городке Гриндельвальд. Живут друг для друга. Детей нет. Как вы понимаете, все свое время отдают фигурному катанию.
Уважаемые читатели, если вам есть что рассказать про Людмилу Евгеньевну и Олега Алексеевича, говорите.
Пишите в комментариях или присылайте интересные истории через форму обратной связи на странице . Страна должна знать своих героев.
На этом все. До скорой встречи.
Для неравнодушных. Поддержать проект
комментарий 41
Рабцевич
Святослав
Людмила Белоусова, Олег Протопопов: Нас прятали в швейцарских отелях
В «Раздевалке» побывали олимпийские чемпионы 1964 и 1968 годов в парном катании Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Мы встретились в Лозанне на чемпионате Европы по фигурному катанию, завершившемся в минувшие выходные. Знаменитые спортсмены приехали сюда из деревушки Гринденвальд, где живут более двадцати лет. Арендуют квартиру в маленьком шале с войлочными вишнями в саду. Здесь они тренируются. Но не только для себя: Белоусова и Протопопов, несмотря на солидный возраст, по-прежнему участвуют в ледовых шоу.
Они эмигрировали в Швейцарию в 1979 году, не пожелав мириться с невостребованностью своего таланта на родине. Их имена были вычеркнуты из справочной литературы. А с них, собственно, и началось парное катание. Они высоко подняли планку, которая и сегодня не преодолена. Нет, не по элементам по красоте катания, чистоте линий, любовному диалогу мужчины и женщины на льду.
Людмила, москвичка, инструктор юных фигуристов в парке имени Дзержинского в Марьиной роще, и Олег, моряк Балтийского флота из Ленинграда, познакомились в 1954 году на третьеразрядном семинаре по фигурному катанию в Москве. И вскоре встали в пару. А поженились спустя три года.
ЛИСИЙ ВОРОТНИК
Людмила Белоусова : У меня был мальчик в Москве. Но когда я переехала в Ленинград и мы стали кататься, больше узнала Олега и, естественно, начала сравнивать. И поняла, что моя жизнь немыслима без фигурного катания, поэтому мы становились все ближе и ближе друг к другу. Олег был свободен. Он еще служил во флоте, и мы имели возможность тренироваться только тогда, когда его отпускали с корабля. В 1956 году он демобилизовался.
Олег ухаживал за мной трогательно. Даже один раз воротник оторвал. Мы гуляли, на мне было пальто с лисьим воротником. Пошли на детскую горочку покататься, я поехала вниз, а Олег испугался, схватил меня за ворот. И лиса осталась у него в руках.
Когда мы поженились, у Олега, недавно вернувшегося со службы, ничего не было, кроме бушлата и бескозырки. К счастью, его мама, когда он уходил на флот, сохранила его комнату 9,8 квадратных метра в коммуналке. Там мы и обосновались.
Олег Протопопов: Нашими соседями были милиционер с женой Дорой и двумя детьми: Сашей и Верой. Вот ребята гуляют во дворе, а мать им кричит: «Сашка, Верка, иди, перденься (переоденься. Прим. авт .), кому говорю, перденься». Они чистили зубы одной щеткой вчетвером. Так мы прожили довольно долго, и только после того, как в 1964 году выиграли Олимпийские игры, нам дали однокомнатную квартиру.
Л.Б.: В первые годы нашей совместной жизни, когда нас одолевало хроническое безденежье, я, студентка института железнодорожного транспорта, частенько таскала мужа в свою студенческую столовку. Мы брали меню и, закрыв названия блюд, выбирали самые дешевые. Но что хорошо было: на столе всегда стояли хлеб и горчица, которыми можно было насытиться.
«САРАФАННОЕ РАДИО»
Нас упрекали в излишней театральности, продолжают Белоусова и Протопопов. В 1972 году было принято решение не посылать нас на Олимпийские игры в Саппоро. Через шестнадцать лет в «Собеседнике» Уланов признался, что уже за два года до той Олимпиады им с Родниной были запланированы олимпийские золотые медали. И поэтому в 1970 году на чемпионате Союза, когда мы обыграли их в обязательной программе, а Роднина с Улановым были на восьмом месте, все всполошились. И на следующий день наши соперники стали первыми, а мы четвертыми. А ведь до этого у нас был разрыв в 13 баллов! Нам только на пузе надо было кататься. И если бы нам поставили даже средние баллы, мы все равно должны были выиграть. Попросту дали «зеленый свет» атлетическому стилю, создав в парном катании монополию. Хотя борьба двух стилей, направлений дала бы, убеждены, нечто большее, выдающееся.
В 1973 году мы перешли в Ленинградский балет на льду. В ЦК нам говорили, что мы артисты, а в балете, что спортсмены. Семь месяцев ходили мы туда и обратно, к секретарю по культуре Кругловой, а потом к Фурцевой, а та звонила Кругловой, чтобы нас приняли...
Шесть лет мы проработали в балете инкогнито. Наших фамилий не было ни в афишах, ни в программках, разве что во вкладышах к ним. Но их хватало буквально на два города. А гастролировали мы часто: в Караганде, Запорожье, Челябинске. Но наши поклонники всегда знали, что мы будем выступать, и по «сарафанному», как мы называли, радио это друг другу передавали.
Мы говорили: «Давайте сделаем классический балет на льду». «А что, интересовались они, Протопопов заставит нас работать в десять раз больше?» Резонно. Протопопов бы выжал то, что надо! В общем, это было бесполезно. Но все-таки мы попытались научить классике полтруппы, уверяли: «Ребята, кто хочет заниматься, мы поможем. Но чтобы не пить, не курить. Увидим кого с сигаретой выгоним». Короче, человек двадцать набралось, приходили, учились. И, видимо, какое-то влияние мы стали на них оказывать, потому что однажды репетиции отменили. А почему? Потому что, мол, артисты утром устают, а вечером плохо катаются. Но ведь мы были старше. А как же балетные тренировки: класс четыре часа? Это наша профессия. Нет! И отменили.
В одном из документов, направленных в отдел культуры обкома партии было сказано, что мы стоим поперек дороги Ленинградского балета, наносим ему вред. Дело в том, что наш репертуар не вписывался в репертуар балета. У нас были свои костюмы, постановки, хореография. Мы были полностью независимыми, и это, безусловно, ущемляло тех, кто хотел нами управлять. Мы исполняли «Умирающего лебедя» Сен-Санса, «Лунную сонату» Бетховена, а эти номера объявляли спортивными. А те постановки намного опередили время. Баюл танцевала «Умирающего лебедя», а мы за двадцать лет до нее это сделали. Мишкутенок с Дмитриевым исполнили «Грезы любви». Многие прошлись по нашему репертуару, в том числе и, царство ему небесное, Гриньков, они с Гордеевой тоже однажды «Грезы...» взяли.
ЛАМПОЧКА ИЛИ СОЛНЦЕ?
За год до побега Белоусовой и Протопопова их квартиру в Ленинграде обворовали, украли все медали. Им позвонили в Москву, разыскав их у журналиста Аркадия Галинского. Звонил начальник Ленинградского угрозыска. Примерно такой диалог получился: «Я нахожусь в вашей квартире. Что у вас там было?» «А что, уже ничего нет? спрашивают фигуристы. Вы, наверное, по красному телефону звоните? Скажите, справа на полочке стоит пластинка?» «Да, стоит». «Вот и хорошо, музыка есть, коньки с нами, значит, все будет…»
Они и из страны умчались без каких-либо ценностей. В одном из интервью Чайковская сравнила их с лампочкой на голом проводе, которую приняли за солнце. Это об их квартире. Когда ее вскрыли, то кроме лампочки, болтавшейся на шнуре, ничего не обнаружили: всю обстановку они отдали родственникам Людмилы, остальное раздарили.
У вас были подготовлены отступные пути?
Л.Б.: Абсолютно нет. Нас пригласил швейцарский импресарио, сперва мы выступали в Германии, а последние гастроли были в Швейцарии. И уже здесь мы решили: «Все, хватит!» Нам сразу же предоставили политическое убежище, точнее через две недели после того, как выпустили на волю. Нас же в первые дни по гостиницам прятали от кагэбэшников. Даже не знаем, в каких отелях мы жили. Нас перевозили из города в город за счет государства. Потом, когда нас «открыли», то подписали разрешение на местожительство.
Почему вы выбрали Гринденвальд?
О.П.: Нам нужно было тренироваться, а кататься было негде. Наши друзья начали обзванивать все катки, спрашивать, где в Швейцарии есть лед в сентябре. Оказалось, что только в Гринденвальде имеется с июня до Пасхи, а в других местах лед только в октябре заливают. То место, где нашелся кусочек льда, и стало нашим домом. Мы устроились в комнатке гостиницы, которую содержали наши знакомые фигуристы. И очень быстро уехали по контракту в американское шоу «Айс Коппейс».
ВЕРНОСТЬ ПОИСКУ
Как вы отнеслись к тому, что ваши имена тотчас вычеркнули из всяческих справочников, они и поныне там отсутствуют?
О.П.: Нормально, мы ведь стали врагами народа. Семь лет назад, когда в Питере праздновали столетие отечественного фигурного катания, нас вроде бы приглашали туда, прислав буклет, где говорилось, что история парного катания началась с Жука, а сразу за ним упоминалась Роднина. Правда, единственное, что там было наша фотография, старая-престарая, поцарапанная вся, ее даже не могли заретушировать. И просто наши фамилии, набранные мелким шрифтом. Но мы не обижаемся. Нечего было родину предавать.
Журналист Башкатов из Киева, претендовавший на роль летописца нашего вида спорта, написал книжку «Верность поиску». А нас охарактеризовал так, что можно было только догадаться, что это мы: «После того как Станислав и Нина Жук закончили свою карьеру, на их место пришла другая пара, которая занимала высокие места на Олимпийских играх и мировых первенствах, но в общем-то они выбрали удобный момент и по-воровски убежали из Советского Союза, не пожелав работать тренерами. И сгинули в мире частной собственности. И хватит о них!» И такая фраза была: «Всем надоели эти элегические па. Им стало тесно рядом с бреющим полетом». То есть это был намек на нашу программу «Размышления» Массне. Кроме того, автор упражнялся в графомании что ли, постоянно употребляя словосочетания типа: пластическое фигурное катание, пластическое вдохновение и так далее. В книге из двухсот страниц он сто четыре раза употребил слово «пластический», поэтому я в ответ сочинил четырехстишие, которое вынес бы в эпиграф:
Когда читаешь «Верность поиску»,
Свербит навязчивый вопрос:
Не есть ли это сочинение
Сплошной пластический понос?
Вы могли бы уехать раньше?
О.П.: В 1973 году Дик Баттон пригласил нас на Кубок мира среди профессионалов. За победу нам выдали четыре миллиона японских иен, что равнялось пятнадцати тысячам американских долларов. Но на пять тысяч мы купили эластик для балета, потому что артисты в кордебалете катались с дырками на штанах между ног. Мы привезли пятьдесят метров черного эластика и пятьдесят розового. Я думаю, что они потом еще долго в этих штанах катались, перекраивая их. Но для того чтобы отдать им эту ткань, нам пришлось преодолеть массу препятствий, идти в обком и просить о том, чтобы они приняли и отдали балету этот сувенир. Нам отвечали: «Мы от частных лиц подарков не принимаем, мы государственная организация». А умные люди сказали нам: «Зачем вам это надо было? Взяли бы пятнадцать тысяч и свалили бы сразу». Но тогда у нас и помыслов об отъезде не было.
Гастроли нам предлагали многократно. Владелец ревю «Холидей он айс» Морис Чалп предлагал пять тысяч долларов в неделю, никто из фигуристов столько не получал. Он приходил в Министерство культуры, спорткомитет и убеждал чиновников, что за месяц выступлений мы заработаем и привезем в СССР двадцать тысяч. Потом недоумевал: «Вы что, идиоты, отказываться от таких денег?» Но нас не отпускали. Помню, на соревнованиях в Колорадо он зазвал нас к себе в гостиничный номер, где стол ломился от яств, там были черная и красная икра, коньяк и прочее. Чалп полагал, что «расколет» нас. Мы проговорили, наверное, часа три. Я никак не мог втолковать ему: «Вы знаете, мы советские люди и не имеем права решать частные вопросы, мы можем решать их только коллективом».
Причем это была наша искренняя позиция. Мы были большими патриотами.
Как все-таки развеялись ваши патриотические идеи?
О.П.: Видите ли, когда вам постоянно капают на мозги, вы копите определенную информацию и приходите к неизбежным выводам. Нас вызывали на показательные выступления за границу. Звоним в обком с тем, чтобы получить разрешение на выезд. Нам говорят: «Позвоните, пожалуйста, через три дня. Товарищ Журавлева еще не приехала». Врут! Потом опять: «Ой, вы знаете, она вышла. А товарищ Скворцов уехал в Москву». Я эти ответы на магнитофонную пленку записывал. И, в конце концов, целая пленка набралась. Прослушав ее, мы поняли, что с нами играют и что, оказывается, никто не может решить этот вопрос. А формулировки типа «обком не против вашего выезда за рубеж, но только с коллективом» нас не устраивали. Проанализировав все это, мы пришли к мнению, что нам невозможно противостоять власти, она все равно нас задушит. И потом мы были уже в возрасте: мне исполнилось 47, а Людмиле 44. По театральным меркам нас давным-давно, в 38 лет, могли отправить на балетную пенсию, собрав худсовет из всех этих бездарей фигуристов с «улицы», которые ничего не сделали для фигурного катания, но входили в руководство.
Но если бы мы имели партбилеты, с нами бы уже так не разговаривали, поэтому мы подали заявление в партию. Секретарем нашей парторганизации был Александр Яковлев, тезка и однофамилец идеолога перестроечных времен. Прошло два года никакого ответа. Спрашиваем: «Саша, как дела?» Он мнется: «Вам никто рекомендации не дал». Как же так?! Нам дали рекомендации Тамара Николаевна Москвина, Петр Тимофеевич Толстихин (ныне директор спортивно-концертного комплекса Санкт-Петербурга) и одна виолончелистка из балета. Но Яковлев настаивал: «Ничего не могу сделать. Идите в райком».
Пришли в райком к некоей Бариновой. Говорим, так-то и так-то, два года ждем. Она произнесла: «Да, но у нас есть люди не менее достойные, чем вы. В первую очередь мы принимаем рабочий класс». И тогда мы убедились, что все кончено, и любым способом надо покинуть страну. Нас бы никогда никуда не выпустили. А мы хотели кататься.
Вам не хочется побывать в России, посмотреть, что у нас происходит?
О.П.: Посмотреть нет, потому что мы в курсе всех российских событий, «ловим» ОРТ по спутниковой связи и каждый день смотрим новости, в частности, программу «Время». А вот если нам предложат выступить, мы с удовольствием приедем. Мы еще можем удивить всех своими номерами, хотя мне на будущий год исполнится 70.
Кто должен вас пригласить?
О.П.: Наверное, руководители Национальной федерации фигурного катания.
А может, не только они? Вы личности мирового масштаба. Таким наследием должны гордиться и первые лица государства. Пригласил же экс-президент России на родину Солженицына, Вишневскую и Ростроповича.
Л.Б.: Ростропович другой уровень. Думаю, нынешний Президент может пригласить Олега в качестве двойника. Многие отмечают, что двадцать лет назад Олег был вылитый Путин. Он и сейчас на него очень похож.
НАША СПРАВКА
Людмила Белоусова. Родилась 22 ноября 1935 г. в Ульяновске. Выступала за спортобщество «Локомотив» (Ленинград).
Олег Протопопов. Родился 16 июля 1932 г. в Ленинграде. Выступал за спортобщество «Локомотив» (Ленинград).